ивритская литература и переводы: Этгар Керет
Недавно я купил сборник рассказов израильского писателя Этгара Керета, под названием "Моя тоска по Киссинджеру" (на иврите: געגועי לקיסינג'ר).
Этгар Керет - довольно популярный в последние годы автор. Пишет очень короткие (в несколько страниц или чуть длиннее) рассказы, простым стилем рассказчика; рассказы, как правило, основаны на одном каком-то странном повороте сюжета или одной незамысловатой, но хорошо продуманной и выполненной идее. Язык - нарочито приближенный к разговорному.
В литературных кругах Израиля, как мне недавно объяснили, принято его презирать. Я пока что прочитал с дюжину рассказиков, и реакция смешанная - три или четыре мне понравились, остальные так себе.
Один из рассказов я давно уже хотел прочитать в оригинале - чтобы сравнить с ним два разных перевода на русский, которые видел в сети. И вот сейчас прочитал. Рассказ называется на иврите
" דרוך ונצור ", по-русски в переводе Марьяна Беленького - "На предохранителе", в переводе Марка Блау - "Оружие к бою!".
С точки зрения переводческих проблем в этом рассказе есть интересные стороны: арабский акцент (в иврите) одного из героев, разговорный стиль, табуированная лексика, некоторые типично израильские реалии... короче, есть что сравнить и о чём подумать.
Дальше следуют замечания и рассуждения о переводах.
Сравнение с оригиналом показало прежде всего, что перевод Беленького просто никуда не годится. Перевод названия неточен. Целые абзацы почему-то опущены. Куча мелких неточностей, совершенно непонятных (например, 20 метров превращаются в 10, неясно, зачем). Время повествования прыгает иногда из настоящего в прошлое вопреки оригиналу. Не сделано и попытки передать арабский акцент; вся табуировонная лексика отцензурирована. Короче, ужасно.
Поэтому буду говорить только о переводе Марка Блау. Он намного лучше. Название подобрано довольно точно (знатоков иврита приглашаю с этим согласиться или оспорить).
Арабский акцент араба в иврите: у Керета ивритские слова в речи араба написаны через букву "бет" там, где нужна буква "пей". Это одна из характерных черт арабского акцента: вследствие отсутствия в родном (арабском) языке звука [п], вместо него в иврите произносится [б]. Блау сохраняет это в переводе, довольно удачно (естественно, не в тех же самых словах, что в оригинале, но это не страшно), например: Я видел, брислали вертолет забрать его босле того, как он богнался за мной...
Матерщина. Блау её просто сохраняет - as is. У Керета - זיין , у Блау - "выебал", и т.д. Иногда, возможно, даже усиливает: у Керета יא בחדן, которое в общем-то соответствует русскому "трус" - разве что немного сильнее; у Блау - "бздун"; но само слово так удачно ложится в речь араба, что вполне можно это простить. Конечно, я сохранение матерщины оригинала одобряю и приветствую.
Перевод точен и аккуратен, и стиль оригинала передаёт довольно хорошо (но есть и некоторые промахи, о которых ниже). Общее ощущение - перевод хороший.
Теперь о промахах. Их немного, но есть. Во-первых, стилистика. Блау хорошо передаёт простую неприхотливую разговорность авторской речи (по сути дела, речи рассказчика - рассказ написан от первого лица), но иногда спотыкается на диалогах, где он недостаточно хорошо прислушивается к своему переводу.
Араб у Керета: נראה לי הז'ינז'י לא יזיין אותך בתחת היום.
Араб у Блау: "Как видно, рыжий не будет тебя сегодня ебать в зад."
"Как видно"? Совершенно невозможно, чтобы араб, кричащий с расстояния нескольких десятков метров, с единственной целью оскорбить как можно сильнее, начал так предложение. Слишком литературно. Это, действительно, прямой перевод ивритского выражения, но оно гораздо легче укладывается в контекст оскорбительного, унижающего крика. Вместо этого стоило использовать что-то вроде "Что, [...] ?", превравив предложение в риторический вопрос. Или: "Значит, ...". Или как-то ещё. Но не "как видно".
Это - самый яркий пример, но то же самое встречается в диалоге ещё несколько раз. Они переведены слишком буквально, без должного внимания к сохранению разговорного стиля речи.
Далее, собственно неверное понимание текста. Совсем почти нет, но одно место мне бросилось в глаза:
Араб у Керета:
מה עניינים, גולני? הזיין שלי לא מסביק טוב בשבילך? לא היה מסביק טוב בשביל אחותך? לא היה מסביק טוב בשביל אמא שלך? היה מסביק טוב בשביל החבר שלך אבוטבול.
Араб у Блау: "Что, Голани, а мой хуй не бодходит тебе? И не бодойдет твоей сестре? Твоей матери? А твоему дружку Абутабулу он как раз бодошел."
На самом деле, в оригинале здесь конечно оскорбление в прошедшем времени. И вместо "подойдёт" лучше "понравится": "Что, голани, мой хуй тебе не нравится? А твоей сестре разве не понравился? Твоей матери не понравился? А твоему дружку Абутабулу как раз понравился".
Правда, тогда теряется - в этом конкретном отрывке - эффект арабского акцента в "бодошёл". (неверно - я не заметил, что как раз можно писать "бонравился" и т.д.). Но куда точнее передаётся смысл.
Фамилия друга рассказчика. На иврите - "אבוטבול" , что можно читать несколькими способами ввиду отсутствия огласовок. Блау передаёт - "Абутабул", но точнее "Абутбул", т.к. именно такая израильская фамилия существует на практике (или "Абутбуль" - это уже вопрос вкуса). Тут как раз верно в переводе Беленького, в виде исключения.
Наконец, интересная проблема излишнего разъяснения.
Переводчик всегда, всегда должен остерегаться естественного стремления объяснить в переводе больше того, что объяснено у автора. Слишком подробное разжёвывание - одна из главных, по-моему, проблем русской школы художественного перевода.
В оригинале три раза упоминается друг рассказчика, который в момент рассказа находится в больнице. Сначала араб издевается над "дружком Абутбулом", которому арабы попали в голову кирпичом. Затем рассказчик упоминает, что позвонили из больницы и сказали, что операция у "Джеки" прошла неудачно; рассказчик упоминает его имя в разговоре с сержантом. Сержант в ответ спрашивает: "Думаешь, мне наплевать на Абутбула?"
Ясно, совершенно ясно читателю, что речь идёт об одном и том же человеке, которого зовут Джеки Абутбуль. Но связь эту читатель должен провести сам; Керет ни разу не упоминает имя и фамилию вместе. Это, несомненно, неслучайно: именем "Джеки" пользуется только рассказчик, это имя его друга.
Оба переводчика не избегают соблазна объяснить читателю то, что он сам должен понять. У Беленького из больницы звонят и сообщают о "Джеки Абутбуле", а сержант потом говорит просто о "Джеки", а не о "Абутбуле", как в оригинале. У Блау не так плохо, но тоже плохо: всё как в оригинале, кроме последнего высказывания сержанта: "Ты думаешь, что мне безразлична судьба Джеки Абутбула" (отмечу опять излишнюю литературность и официоз).
Это мелочи, но мелочи важные, по-моему.
Update: примерно через час после отсылки записи в журнал получил письмо от Марьяна Беленького. В нём - вордовский файл с другими его переводами из Керета, и так, по-моему, доступными на сети. Кроме этого файла, больше ни слова. Долго думал, но так ничего и не понял.
Этгар Керет - довольно популярный в последние годы автор. Пишет очень короткие (в несколько страниц или чуть длиннее) рассказы, простым стилем рассказчика; рассказы, как правило, основаны на одном каком-то странном повороте сюжета или одной незамысловатой, но хорошо продуманной и выполненной идее. Язык - нарочито приближенный к разговорному.
В литературных кругах Израиля, как мне недавно объяснили, принято его презирать. Я пока что прочитал с дюжину рассказиков, и реакция смешанная - три или четыре мне понравились, остальные так себе.
Один из рассказов я давно уже хотел прочитать в оригинале - чтобы сравнить с ним два разных перевода на русский, которые видел в сети. И вот сейчас прочитал. Рассказ называется на иврите
" דרוך ונצור ", по-русски в переводе Марьяна Беленького - "На предохранителе", в переводе Марка Блау - "Оружие к бою!".
С точки зрения переводческих проблем в этом рассказе есть интересные стороны: арабский акцент (в иврите) одного из героев, разговорный стиль, табуированная лексика, некоторые типично израильские реалии... короче, есть что сравнить и о чём подумать.
Дальше следуют замечания и рассуждения о переводах.
Сравнение с оригиналом показало прежде всего, что перевод Беленького просто никуда не годится. Перевод названия неточен. Целые абзацы почему-то опущены. Куча мелких неточностей, совершенно непонятных (например, 20 метров превращаются в 10, неясно, зачем). Время повествования прыгает иногда из настоящего в прошлое вопреки оригиналу. Не сделано и попытки передать арабский акцент; вся табуировонная лексика отцензурирована. Короче, ужасно.
Поэтому буду говорить только о переводе Марка Блау. Он намного лучше. Название подобрано довольно точно (знатоков иврита приглашаю с этим согласиться или оспорить).
Арабский акцент араба в иврите: у Керета ивритские слова в речи араба написаны через букву "бет" там, где нужна буква "пей". Это одна из характерных черт арабского акцента: вследствие отсутствия в родном (арабском) языке звука [п], вместо него в иврите произносится [б]. Блау сохраняет это в переводе, довольно удачно (естественно, не в тех же самых словах, что в оригинале, но это не страшно), например: Я видел, брислали вертолет забрать его босле того, как он богнался за мной...
Матерщина. Блау её просто сохраняет - as is. У Керета - זיין , у Блау - "выебал", и т.д. Иногда, возможно, даже усиливает: у Керета יא בחדן, которое в общем-то соответствует русскому "трус" - разве что немного сильнее; у Блау - "бздун"; но само слово так удачно ложится в речь араба, что вполне можно это простить. Конечно, я сохранение матерщины оригинала одобряю и приветствую.
Перевод точен и аккуратен, и стиль оригинала передаёт довольно хорошо (но есть и некоторые промахи, о которых ниже). Общее ощущение - перевод хороший.
Теперь о промахах. Их немного, но есть. Во-первых, стилистика. Блау хорошо передаёт простую неприхотливую разговорность авторской речи (по сути дела, речи рассказчика - рассказ написан от первого лица), но иногда спотыкается на диалогах, где он недостаточно хорошо прислушивается к своему переводу.
Араб у Керета: נראה לי הז'ינז'י לא יזיין אותך בתחת היום.
Араб у Блау: "Как видно, рыжий не будет тебя сегодня ебать в зад."
"Как видно"? Совершенно невозможно, чтобы араб, кричащий с расстояния нескольких десятков метров, с единственной целью оскорбить как можно сильнее, начал так предложение. Слишком литературно. Это, действительно, прямой перевод ивритского выражения, но оно гораздо легче укладывается в контекст оскорбительного, унижающего крика. Вместо этого стоило использовать что-то вроде "Что, [...] ?", превравив предложение в риторический вопрос. Или: "Значит, ...". Или как-то ещё. Но не "как видно".
Это - самый яркий пример, но то же самое встречается в диалоге ещё несколько раз. Они переведены слишком буквально, без должного внимания к сохранению разговорного стиля речи.
Далее, собственно неверное понимание текста. Совсем почти нет, но одно место мне бросилось в глаза:
Араб у Керета:
מה עניינים, גולני? הזיין שלי לא מסביק טוב בשבילך? לא היה מסביק טוב בשביל אחותך? לא היה מסביק טוב בשביל אמא שלך? היה מסביק טוב בשביל החבר שלך אבוטבול.
Араб у Блау: "Что, Голани, а мой хуй не бодходит тебе? И не бодойдет твоей сестре? Твоей матери? А твоему дружку Абутабулу он как раз бодошел."
На самом деле, в оригинале здесь конечно оскорбление в прошедшем времени. И вместо "подойдёт" лучше "понравится": "Что, голани, мой хуй тебе не нравится? А твоей сестре разве не понравился? Твоей матери не понравился? А твоему дружку Абутабулу как раз понравился".
Фамилия друга рассказчика. На иврите - "אבוטבול" , что можно читать несколькими способами ввиду отсутствия огласовок. Блау передаёт - "Абутабул", но точнее "Абутбул", т.к. именно такая израильская фамилия существует на практике (или "Абутбуль" - это уже вопрос вкуса). Тут как раз верно в переводе Беленького, в виде исключения.
Наконец, интересная проблема излишнего разъяснения.
Переводчик всегда, всегда должен остерегаться естественного стремления объяснить в переводе больше того, что объяснено у автора. Слишком подробное разжёвывание - одна из главных, по-моему, проблем русской школы художественного перевода.
В оригинале три раза упоминается друг рассказчика, который в момент рассказа находится в больнице. Сначала араб издевается над "дружком Абутбулом", которому арабы попали в голову кирпичом. Затем рассказчик упоминает, что позвонили из больницы и сказали, что операция у "Джеки" прошла неудачно; рассказчик упоминает его имя в разговоре с сержантом. Сержант в ответ спрашивает: "Думаешь, мне наплевать на Абутбула?"
Ясно, совершенно ясно читателю, что речь идёт об одном и том же человеке, которого зовут Джеки Абутбуль. Но связь эту читатель должен провести сам; Керет ни разу не упоминает имя и фамилию вместе. Это, несомненно, неслучайно: именем "Джеки" пользуется только рассказчик, это имя его друга.
Оба переводчика не избегают соблазна объяснить читателю то, что он сам должен понять. У Беленького из больницы звонят и сообщают о "Джеки Абутбуле", а сержант потом говорит просто о "Джеки", а не о "Абутбуле", как в оригинале. У Блау не так плохо, но тоже плохо: всё как в оригинале, кроме последнего высказывания сержанта: "Ты думаешь, что мне безразлична судьба Джеки Абутбула" (отмечу опять излишнюю литературность и официоз).
Это мелочи, но мелочи важные, по-моему.
Update: примерно через час после отсылки записи в журнал получил письмо от Марьяна Беленького. В нём - вордовский файл с другими его переводами из Керета, и так, по-моему, доступными на сети. Кроме этого файла, больше ни слова. Долго думал, но так ничего и не понял.
no subject
три перевода Керета
Re:
no subject
no subject
Имя: "Йови" должно быть "Йоави".
Опущена часть предложения, видимо, трудная для переводчика: "... не как другие мои игрушки, без лампочек, пружинок или батареек, что вечно текут" (опущена выделенная часть). Ближе к концу неправильно переведено предложение, к-е говорит отец ("ты заслужил Барта Симпсона, ты для этого как следует поработал" или что-то типа этого, а не как в переводе).
Излишняя литературность. Не переведена "детскость" речи мальчика, некоторые нестадартные, "детские" особенности его речи.
Это то, что бросилось в глаза.
no subject
За все комментарии - спасибо :))
no subject
no subject
На мой взгляд, лучше всего этот рассказ перевел Оскар Минц.
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
Re:
no subject
Хотя это не столько эстетическая программа, сколько лень - изучить что-то больше чем html и css мне уже было в лом.
no subject
no subject
Оговорюсь - Керета я переводил очень авторитарно. Эксплицитную лексику повыбрасывал, свято веря в то, что мат должен быть функциональным или его не должно быть вовсе. Как остроумно разъяснял Виктор Лихт (http://webprogulki.wallst.ru): "идут две б*ди" - функциональный мат, а вот "идут, б*ди, две" - никак нет. Керет все-таки не Алешковский...
no subject
Я такой подход считаю варварским, простите за откровение ;)
Свято верю в адекватность стилистике и эмоциональности оригинала, и в сохранение авторского замысла и выбора.
no subject
Керета, кстати, хоть и презирают, а дух его упорно продолжает витать над новой ивритской словесностью. Мне один хороший человек ссылку кинул (ой, найти не могу!) - рассказ "Цимуким", напечатан в "Гаарец", имя автора не запало в душу. Типичные керетовские выверты: сленг, табуированные темы (как-то: смерть) и пр.
Но - голову Арафата на отсечение даю - от Керета в прекрасном далеком останутся "Песахзон" и еще 4-5 рассказов (например, про ангела, не умевшего летать). Будущее - за упромысленным на идеологической почве Давидом Шахаром (см. "Нин-галь" - ну, ваще, крутизна).
no subject
no subject
Но по-моему, он совершенно прекрасен. Рассказ про зайцев - одно из самых сильных впечатлений за последние годы.
no subject
А Беленькому только Кишона переводить... Рама гимел.
no subject
no subject
no subject
no subject
Лирицкое отступление
Тусовка была разнообразная - по сценарию Этгара снимался какой-то контркультурный дурацкий кинофильм - вроде бы его даже выпустили в конце 90-х. Ходили толпой по Флорентину, где в то время не жили яппи (одни арсы кругом и нищие художники), "Нана Бар" был маленьким гадюшником, названным в честь его хозяйки-грузинки Наны (которая тоже там где-то тусовалась). Теперь Нана-Бар - огромный европейского вида модный ресторан (эмблема правда осталась та же). Таскали с собой кучу киноаппаратуры и снимали главного героя - Шая из "Хамешия а-Камерит" (высокий лысый парень).
Книг его я не читал - я вообще плохо читал на иврите и общался со всеми на английском из принципа. А еще у него охуительно колоритный отец - чуть ли не в концлагере сидел и по-русски говорит.
Re: Лирицкое отступление
Очень интересно. Пишите мемуары :)) Но Нимрод не писатель?
Re: Лирицкое отступление
Re: Лирицкое отступление
Re: Лирицкое отступление
Re: Лирицкое отступление
Я и не знал, что Вы в Израиле жили.
Re: Лирицкое отступление
О, Любезный Анатолий
"В литературных кругах Израиля, как мне недавно объяснили, принято его презирать?"
любопытно!!
Это кто такой был?
Меир Везильтир? Натан Зах? Були Йогошуа?
Никто не презирает Эдгара и не может презирать.
Он по праву считается основателем "ивритской постмодернистской парадигмы". Его в школах преподают! Бля будду!
Кроме разных старых пердунов вроде Заха и Менахема Пери (моего бывшего работодателя) его никто не может поносить...
Эцбаот шманманот бэтох ха кус...
Я был (в армейском журнале) начальником сразу двух Эдгаровых интимных девушек. С коими он жил-дружил несколько лет.
одна - дочь мааривского старого служаки-критика. Вторая - дочь покойного хозяина газеты Глобс (щас она сама хозяйка - Красивая Девочка с редкими волосами на прозрачном черепе).
Анатолий , не верьте разным кляузникам...
Хотя... По мне , да ,конечнО, Керет - говно полное. Вся ивритская литература - была и есть - ГОВНО полное. Во главе с Озом (и дочь Оза - говно как ученая - это я по опыту личному говорю).
И даже Йона Волох - дерьмо.
И Каньюк...
Все это - Полное Говно.
Но я готов это говно поддерживать.
Вдруг какой-нибудь Саша Соколов здесь разродится...
no subject
no subject
no subject
no subject
http://www.geocities.com/117419/ek/ekmb.html
no subject
no subject
no subject