Холуйская сущность людей, заявляющих, что можно понять и оправдать ментов, избивающих людей за провокационный плакат "нет ментовскому беспределу", вызывает у меня тошноту и брезгливость.
Обилие защитников ментовского беспредела сейчас - результат "демократического" беспредела с япончиками и березовскими десять лет назад. Принцип Ле Шателье с хорощей добротностью.
А приключениеискательская сущность людей, которых избили менты, не вызывает у Вас брезгливость. У меня за 10 лет в Москве так ни разу и не получилось подраться (и даже поругаться) с ментами. Ни в обезьяннике не сидел (хотя и проверяли пару раз документы, когда у меня их при себе не было). В общем, вели они себя вполне "по инструкции, а большего я от них и не требую". Зато много раз конфликтовал с ЧОПовцами. А ещё из моих знакомых никто не страдал от "милицейского произвола", зато многие - от произвола хулиганского.
В связи с насилием в обществе существует огромное количество деструктивных мифов, идей, фантазий, мнений, которые не соответствуют реальности и создают вокруг жертвы своего рода вакуум...
Чувство беспомощности и уязвимости, вызванное, с одной стороны, самим насилием, а с другой – этой самой изоляцией, побуждает жертв неосознанно выбирать некоторые устойчивые способы поведения, например:
(1) (2) 3 – Присоединение к насильнику: 1) занятие позиции силы, совершение насилия по отношению к окружающим. 2) любезное, милое, «дипломатичное» и «понимающее» поведение с теми людьми, которые ощущаются как опасные. Жертва словно говорит – ты симпатичный, и я хороший; я тебе понравлюсь/пригожусь, поэтому не обижай меня. Особенно интересным и многообразным представляется этот последний паттерн, т.к. бессознательный страх перед насилием и тревога по поводу собственной изоляции у жертв уже совершённого насилия не исчезает, и ради чувства безопасности и «общности» люди зачастую раз за разом воспроизводят именно свое участие в совместных с «насильником» мероприятиях. («Насильник» здесь в кавычках, т.к. организатор мероприятий совсем не обязательно совершает насилие; он лишь связывается у жертв уже совершенных актов насилия с образом обидчика. Эта связь может быть неочевидной: например, люди часто выбирают присоединение, когда реальный насильник воспринимался ими как «сильная личность». И при встрече с другой «сильной личностью» тревога активизируется, и тогда наблюдается эффект «близости», «дружбы» и «взаимопонимания».)
Все это происходит как правило бессознательно, т.е. люди так не думают. Искренне считают «насильника» милым/интересным/замечательным и т.п. Отличительная особенность этой привязанности заключается в некоторой экзальтации, измененном состоянии сознания. Т.е. жертвы настаивают на неких положительных качествах избранного ими объекта, игнорируя, или даже яростно, но нерационально и бездоказательно «опровергая» факты.
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
timeasmymeasure
no subject
Date: 2008-04-14 03:42 am (UTC)no subject
Date: 2008-04-14 05:10 am (UTC)http://todesser.livejournal.com/647913.html
Это из френдленты.
no subject
Date: 2008-04-14 05:28 am (UTC)Не противнее поноса - такая же, по сути, защитная реакция.
no subject
Date: 2008-04-14 06:17 am (UTC)А ещё из моих знакомых никто не страдал от "милицейского произвола", зато многие - от произвола хулиганского.
no subject
Date: 2008-04-14 12:57 pm (UTC)Чувство беспомощности и уязвимости, вызванное, с одной стороны, самим насилием, а с другой – этой самой изоляцией, побуждает жертв неосознанно выбирать некоторые устойчивые способы поведения, например:
(1)
(2)
3 – Присоединение к насильнику:
1) занятие позиции силы, совершение насилия по отношению к окружающим.
2) любезное, милое, «дипломатичное» и «понимающее» поведение с теми людьми, которые ощущаются как опасные. Жертва словно говорит – ты симпатичный, и я хороший; я тебе понравлюсь/пригожусь, поэтому не обижай меня. Особенно интересным и многообразным представляется этот последний паттерн, т.к. бессознательный страх перед насилием и тревога по поводу собственной изоляции у жертв уже совершённого насилия не исчезает, и ради чувства безопасности и «общности» люди зачастую раз за разом воспроизводят именно свое участие в совместных с «насильником» мероприятиях. («Насильник» здесь в кавычках, т.к. организатор мероприятий совсем не обязательно совершает насилие; он лишь связывается у жертв уже совершенных актов насилия с образом обидчика. Эта связь может быть неочевидной: например, люди часто выбирают присоединение, когда реальный насильник воспринимался ими как «сильная личность». И при встрече с другой «сильной личностью» тревога активизируется, и тогда наблюдается эффект «близости», «дружбы» и «взаимопонимания».)
Все это происходит как правило бессознательно, т.е. люди так не думают. Искренне считают «насильника» милым/интересным/замечательным и т.п. Отличительная особенность этой привязанности заключается в некоторой экзальтации, измененном состоянии сознания. Т.е. жертвы настаивают на неких положительных качествах избранного ими объекта, игнорируя, или даже яростно, но нерационально и бездоказательно «опровергая» факты.