умение угадывать желание педагога

[avva]

Вот еще интересная цитата из воспоминаний музыковеда В.П.Середы. Тут ему 14 лет, последние пять лет он провел в детдоме, и сам выучился играть на фортепиано, без учителей, и аккомпанировать песням или танцам во время концертов самодеятельного ансамбля. Его посылают на пробный урок к настоящей учительнице фортепиано, но она все 45 минут заставляет его сыграть один и тот же такт в простой пьесе, говоря ему одну ноту сыграть поглубже, другую помягче, третью еще как-то, но не объясняя, почему и что это значит:

"Она, без сомнения, была человеком добрым и знающим, и бескорыстно согласилась заниматься со мной. Но почему-то она не стала проверять, чтò мне известно о музыке и чтò я могу в ней понять, а отнеслась ко мне как к несмышленышу, которому бесполезно объяснять смысл музыкального текста. Она тоже предпочитала учить не меня, а только мою руку, рассчитывая, что я догадаюсь о том, что она имеет в виду, без всяких объяснений.

Позже такую позицию я встречал у многих педагогов, которые не пытались ничего объяснять ученикам и ждали, когда они угадают, как чувствует музыку сам педагог.

Как ни странно, но благодаря такому подходу чуткость юных учеников, их стремление и умение угадывать желание педагога начинали воспитываться с раннего возраста. У тех, кто «угадывал», интуиция развивалась почти до телепатических способностей, и такие дети продолжали обучение, а остальные «отсеивались». Это позволяло педагогам достигать хороших результатов.

Но я начал учиться слишком поздно, чтобы научиться угадывать скрытые желания учителей – мне нужны были ясные мысли, изложенные простыми и понятными словами."

Я много думал о необходимости более подробных объяснений при преподавании музыки взрослым в сравнении с детьми, но вот это "стремление и умение угадывать желание педагога" у детей для меня новая мысль, не думал о таком различии. В другом месте Середа пишет об учебе в музыкальном училище:

"В то же время у всех моих однокурсниц (и немногих однокурсников) было, в отличие от прежних моих сверстников, развито «невербальное» мышление. Оно проявлялось в повышенной чуткости к тонким полутонам настроения педагогов, в желании «встроиться» в их систему представления, что, безусловно, было для меня ново и удивительно.

Такая общность внутреннего ощущения у педагога и ученика порождала психологическую зависимость ученика от педагога, которому он верил безрассудно, отвергая все другие мнения и точки зрения. А собственную точку зрения эти ребята не понимали – они ее только «чувствовали», поэтому с некоторыми моими товарищами можно было обмениваться не мнениями, а вкусами: «нравится—не нравится».

Позже, став педагогом, я тратил немало сил, чтобы выработать ряд надежных приемов, позволяющих отучить своих первокурсников, окончивших ДМШ, угадывать правильный ответ не по выражению моего лица, а искать его самостоятельно, задавая при необходимости уточняющие вопросы."