avva | сон

В удивительных подробностях снилась катастрофа: солнце накаляется день ото дня всё сильнее, пока не становится невозможно жить и все не умирают. Во сне я живу в чём-то типа небольшого посёлка. Все уже знают о приближающейся катастрофе и каждый день становится всё жарче. Я узнаю какие-то довольно жёсткие временные рамки: кажется, невозможная для жизни температура будет держаться ровно 26 дней, и начнётся через несколько дней. Солнце постепенно становится тёмно-оранжевым и покрытым угрожающими точками. Становится ясно, что погибнут все люди на земле, кроме считанных счастливчиков.

Одновременно во сне очевидно и то, что в критические 26 дней будет продолжать подаваться электричество (а значит, внутри домов будут работать кондиционеры) и то, что почему-то дни необходимо проводить вне домов, на улице (почему - не знаю, во сне этот вопрос не возникает, является очевидным). Жители вокруг меня проводят время в небольшом внутреннем дворике, куда выходят двери многих домов, по кругу. В какой-то момент, почти обезумев от жары, я догадываюсь вдруг лечь на камни прямо напротив открытой двери в мой дом, ногами к двери и лицом к центру дворика; при этом в доме на полную мощность включен кондиционер, и прохладный воздух обвевает камни и меня. Становится терпимо, но отнюдь не очевидно, что все 26 дней можно будет на этом продержаться. Постепенно почти все вокруг или умирают, или собрав какие-то вещи, уходят одни в пустыню или уплывают или уезжают, не совсем понятно, то ли в очевидно последний путь, то ли надеются найти какое-то место, где есть защита от солнца. Таким образом прощаюсь с немалым количеством друзей и знакомых из реальной жизни; например, С.Р. (бывший сосед по общежитию в университете) уплывает на купленной по дешёвке какой-то яхте, о чём он мне подробно рассказывает и показывает узелок, который собрал с собой в дорогу: в нём какая-то еда и одна книга, не могу разобрать, какая.

Таким образом в посёлке остаются где-то десяток-два человек, которые днём ведут себя так же, как я; мы переговариваемся и перекрикиваемся, лёжа по периметру дворика. Сквозь него ещё постоянно проходят какие-то другие люди в поисках безопасного места. В какой-то момент мимо марширует процессия очень странных людей: приземистых, почти пигмеев, со стереотипной "кавказской" внешностью, все усатые и с какими-то чуть ли не ножами за пазухами, и все в красных майках поверх остальной одежды, на которых написаны какие-то слова на иврите. В ответ на изумление какого-то моего собеседника меня осеняет, и я объясняю ему, что это племя евреев, найденное несколько лет назад Сохнутом в горах Северного Кавказа, где они были отрезаны от окружающего мира; но Сохнут их тогда не привёз в Израиль, а оставил прислуживать себе на Кавказе (???).

Теперь я уже всё время лежу напротив дома, так как ходить по дворику уже невозможно из-за жары. Только вечером ухожу домой спать, и вижу на двери вывешенный список какого-то дежурства по дому, в котором фигурирует Миша Вербицкий. Удивляюсь, что он вообще здесь. Внезапно начинаю беспокоиться насчёт кол-ва воды и хватит ли её. Прикидываю, что в критические дни, которые наступят буквально завтра-послезавтра, надо будет пить много бутылок в день, и не могу вспомнить, закупил ли я много воды и поставил ли её в холодильник.

Где-то в этот примерно момент я просыпаюсь.