не смог прочитать

[avva]

Пытался, но не смог прочитать "Белую гвардию" Булгакова. Мешает все время какая-то его суетливая вычурность, постоянные притаптывания и прихлопывания, которых я не помню совершенно у того Булгакова, что я читал. Тот ли это Булгаков?

Странное чувство мелькнуло у Елены, но предаваться размышлению было некогда: Тальберг уже целовал жену, и было мгновение, когда его двухэтажные глаза пронизало только одно - нежность. Елена не выдержала и всплакнула, но тихо, тихо, - женщина она была сильная, недаром дочь Анны
Владимировны. Потом произошло прощание с братьями в гостиной. [...] Даже Тальбергу, которому не были свойственны никакие сентиментальные чувства, запомнились в этот миг и черные аккорды, и истрепанные страницы вечного Фауста. Эх, эх... Не придется больше услышать Тальбергу каватины про бога всесильного, не услышать, как Елена играет Шервинскому аккомпанемент! Все же, когда Турбиных и Тальберга не будет на свете, опять зазвучат клавиши, и выйдет к рампе разноцветный Валентин, в ложах будет пахнуть духами, и дома будут играть аккомпанемент женщины, окрашенные светом, потому что Фауст, как Саардамский Плотник, - совершенно бессмертен.

Этот стиль пересилил меня, и я бросил вскоре после отъезда Тальберга.


Пытался, но не смог прочитать рассказы Бруно Шульца. Мне показалось, что все, кроме людей, у него написано глубоко под Пруста.

Сквозь сумрачную квартиру второго этажа в доме на городской площади каждодневно проходило все огромное лето: тихость дрожащих сосудов воздуха, квадраты ослепительности, сновидевшие на полу свои жаркие сны; мелодия шарманки, извлекаемая из глубинной золотой жилы дня, два-три такта рефрена, снова и снова наигрываемые на неведомой рояли, заблудившиеся в огне дня бездонного и сомлевавшие в солнце на белых тротуарах. После уборки Аделя, задернув шторы, напускала тень в комнаты. Тогда цвета снижались на октаву, комната наполнялась тенью, словно погружалась в свет морской глуби, еще мутней отраженная в зеркалах, а вся дневная духота дышала на шторах, слегка колеблемых грезами полуденного часа.

Но почему-то Пруста читать приятнее. А люди у Шульца все до одного выписаны с плохо скрытой ненавистью или в лучшем случае презрением. Это всегда не люди, а людишки какие-то; даже если они играют главную роль и стоят в полный рост, эта их людишечность просачивается сквозь буквы. Я успел прочитать недавно пару статей про Бруно Шульца; я просмотрел, что говорит про него Википедия; я был готов к тому, чтобы мне очень понравилось творчество этого гения межвоенного модернизма. Но оно мне очень не понравилось.

Comments

[mirdin.livejournal.com]

Мне в первый раз белую гвардию тоже не удалось прочитать. Помогла дальняя дорога на машине и аудио книга :).Надо сказать, где-то после первой трети книги она таки захватывает. Но вообще, впечатление от книги как будто все действие происходит в наркоманском или алкогольном угаре.